Ленин был голубым,
Было продемонстрировано, что евреи остаются особенным типом людей, которых можно выгнать из домов, разорить и погнать куда угодно, под каким угодно предлогом. Протоколы Советских Мудрецов Григорий Климов. Дал Зиновьеву Так родился конфликт Сталин-Крупская, возникло одно из первых звеньев в цепи, приведшей к страшной катастрофе.
Ru обязательна в интернете — гиперссылка. Использование переводов в коммерческих целях запрещено. Вход на сайт.
Восстановить пароль. Другие способы входа. Срок действия ссылки истек. Отправить письмо еще раз. Другие способы регистрации. Ваши данные. Загрузите новую фотографию или перетяните ее в это поле.
Выбрать фото Восстановление пароля. Ссылка для восстановления пароля отправлена на адрес. Сменить пароль и войти. Написать автору. Все поля обязательны для заполнения. Задать вопрос.
Сообщение отправлено! Спасибо за ваш вопрос!
Произошла ошибка! Попробуйте еще раз! Обратная связь. Разблокировать аккаунт. Опечатка в материале. Почему удалили моё сообщение. Если ни один из вариантов не подходит, нажмите здесь. Чтобы воспользоваться обратной связью, авторизуйтесь или зарегистрируйтесь. Вы были заблокированы за нарушение правил комментирования материалов. Срок блокировки может составлять от 12 до 48 часов, либо навсегда.
Если Вы не согласны c блокировкой, заполните форму. Вы заблокированы за нарушение правил комментирования материалов. Если Вы не согласны с блокировкой, заполните форму ниже:. Значит, тогда надо как-то встрепенуться, обострить ситуацию. Необходимо сделать резкие шаги, чтобы потом оказаться победителем.
И все-таки порой лучше действовать на основе житейской философии, Ленин сказал бы филистерской, по которой лучше промолчать, чем говорить. Его, Троцкого, опять подвел характер и собственное честолюбие. А может быть, неверно понятое чувство справедливости? Они вместе с Лениным освободили и завоевали эту огромную страну. Они вместе с Лениным отстаивали ее в гражданскую войну и создавали ее новую государственность.
Так почему теперь, когда Ленин, сломленный болезнью, навсегда уходит, Троцкий должен кому-то отдавать первенство и главенство? Он понимает и понимал каждую минуту, что Ленин — гений. Но ведь он, Троцкий, за гением был вторым. Нет, в этом монотонно устремленном на юг, к теплу, вагоне, он, Троцкий, должен признать, что судьба изменила ему и каждое его начинание обречено на неудачу.
В октябре, осенью все того же несчастного двадцать третьего года — еще при жизни Ленина, — Троцкий напал наконец на беспроигрышную, казалось, тему — внутрипартийная демократия. Это обычная ситуация: будущий диктатор стремится захватить и упрочить свою власть и начинает сладкую тему демократии и сопутствующую ей тему привилегий.
Так было и будет всегда. Выигрышный тезис демагогии. Тема по-своему беспроигрышная со времен английской революции, а может быть, и с библейских времен. Он сам знал за собой грех, в котором его совершенно справедливо обвинил Ленин, отметив его приверженность к «чрезмерному увлечению чисто административной стороной дела».
Демократия демократией, а дело делом. В конкретной работе чем меньше демократии, тем лучше. Ему даже показалось, что конкретный момент для острого критического выступления был выбран, как никогда, удачно. Падали доходы крестьянства, рабочие не получали зарплату.
В промышленности возникли так называемые «ножницы цен». Промышленность продавала свою продукцию, пользуясь монопольным положением, по ценам высоким, а цены на сельскохозяйственные товары были низкие. На предприятиях возникали забастовки, а в низовых парторганизациях зрело недовольство. На этом фоне рельефно выступал отрыв в уровне жизни секретарей и партийной верхушки.
Рабы и надсмотрщики. С другой стороны — некоторая экономическая вольница нэпа и отсутствие каких-либо реформ в партии. Практически партия продолжала жить по законам военного коммунизма. Он, Троцкий, предлагал выход из этого кризиса. Главный его тезис — вопросы загнаны вглубь, нужна дискуссия. Об этом он и написал письмо в ЦК от 8 октября двадцать третьего года. Какая там дискуссия? Всегда нужна только работа.
Нет, он, Троцкий, не был наивным мальчиком в политической борьбе. Почти параллельно его письму 46 высокопоставленных партийных руководителей подписали свой документ.
Эти товарищи говорили все о том же: «Под внешней формой официального единства мы на деле имеем односторонний, приспособляемый к взглядам и симпатиям узкого кружка подбор людей и направление действий». Основная мысль в его письме и в «Заявлении ти» была до удивления общая: «Уже почти ничем не прикрыто разделение партии на секретарскую иерархию и «мирян», на профессиональных партийных функционеров, подбираемых сверху, и прочую партийную массу, не участвующую в общественной жизни».
Актеры и зрители. Он и проиграл эту дискуссию, потому что актерствовал, слишком сильно надеялся на привычно прежде возникавшее воодушевление галерки. А оно, видимо, не возникло. В своей основе партийные массы не пошевелились. За ним пошли только массы профессорские. Он не понял, что народ его уже не любит. У народа появился новый кумир. Он, Троцкий, много мог бы вспомнить об этой ситуации, но, к сожалению, опять простудился на охоте, и вот тут-то и возникли роковые температуры.
Во всем спектакле не участвовал, а ему бы пересилить себя. Если по существу, если быть до конца честным, и та и другая противоборствующие партийные группы были недовольны расстановкой людей в руководящем звене. Ему казалось, что его люди грамотнее, образованнее, больше приспособлены к управлению, нежели грубые люди Сталина.
Конечно, историки потом назовут все эти партийные коллизии склокой. Они будут говорить о стремлении пробиться к сердцевине власти и о стремлении привести своих людей к кормушке, о борьбе за эту власть. Но пусть попробуют эти историки побыть в положении Троцкого, которого лишает итогов всей его жизни невежественный грузин. Он что, когда мальчишкой отправился в свою первую ссылку, когда бежал из второй, когда в семнадцатом при Временном правительстве сидел в тюрьме, он на что-нибудь рассчитывал лично для себя?
Нужны еще примеры? А не хотите ли июльские дни того же года с их народной демонстрацией под лозунгами перехода власти к Советам? Всем известно, чем это закончилось. Недаром после расстрела демонстрации правительственными войсками все тут же окрестили случившееся «июльским кризисом».
Где же, господа, ваши хваленые свободы, которые вы обещали? Теоретически потом успокоились: разведка боем революции. Но каждой частичкой своего тела он, Троцкий, которого сейчас пытаются высадить из правительственной лодки — пусть попробуют!
И Ленин чувствовал. Самый для них подходящий момент». Ленин ошибся не в злобе противника, а в его решимости. На улицах избивали и убивали большевиков.
Юнкера громили дворец Кшесинской и типографию «Правды». Вся улица перед типографией была усыпана рукописями. Ленин и Зиновьев скрылись, шли аресты. И как всегда, в такие минуты появились некие колеблющиеся. Луначарский сделал в июле несколько двусмысленных заявлений, которые пресса не без основания истолковала как отречение от большевиков.
Некоторые газеты приписали такое заявление и ему, Троцкому. И вот тут же, 10 июля, именно Троцкий, председатель Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, обращается к Временному правительству с письмом, в котором заявляет о своей полной солидарности с Лениным. Это был мужественный шаг. Письмо заканчивалось так: «У вас не может быть никаких оснований в пользу изъятия меня из-под действия декрета, силой которого подлежат аресту Ленин, Зиновьев и Каменев… у вас не может быть оснований сомневаться в том, что я являюсь столь же непримиримым противником общей политики Временного правительства, как и названные товарищи».
У кого-нибудь из сомневающихся в искренности Троцкого историков есть подобное в биографии? Между прочим, именно после этого заявления его и арестовали. Или, может быть, рассказать о жизни в «Крестах» при Временном правительстве? О, эти скребущие душу пейзажи из окна поезда! Может быть, поезд и болезнь вызывают синдром рефлексии? Какие разные мысли приходят в голову! И сколько в них неутешительного. Иосиф Сталин, конечно, организационный гений. Надо не просто говорить, что его стихия — закулисная работа и интрига, он парит там, возносясь надо всеми на недосягаемую высоту.
В отличие от заурядных интриганов, он просчитывает не один-два хода вперед, а как бы все последующее течение событий. Но здесь невольный и нескромный вопрос атеиста: не помогает ли ему в его подсчетах сам дьявол?
Все члены партии, конечно, собаку съели на организационной стороне дела, все умели убеждать и вербовать сторонников. Ленин перед II съездом, когда они еще не разошлись и его, Троцкого, между собой товарищи шутливо-завистливо называли «ленинской дубинкой», часто встречал приезжих делегатов, размещал их, поил чаем у себя на кухне, провожал после заседаний до гостиницы, показывал им окрестности и культурные достопримечательности. Во время этих прогулок шла определенная вербовка, раскрывались иные политические горизонты, подтексты.
И точно так же по-своему уговаривали и склоняли делегатов перед решительным голосованием противники Ленина. Но никогда никто не вел циничную и грубую торговлю партийными должностями. Может быть, потому, что в материальном отношении они тогда ничего не значили? А если бы кто и вел такую непозволительную деятельность, достойную презрения, то разве он смог бы проследить всю цепочку заинтересованности и апеллировать к наиболее некультурным и живущим материальными инстинктами слоям партии?
В аргументах его письма от 8 октября двадцать третьего года в Политбюро, состоявшее из людей, не понимающих Троцкого или завидующих ему, в тонкостях доказательств никто разбираться не пожелал.
Слишком многое и внезапно надо было перетряхивать. Письмо расценили лишь как «ход» и ответили на него «ходом». Сбросили письмо в массы, чтобы оно обрастало домыслами и слухами. Вот здесь, в среде подчиненных и зависимых лиц, начало вариться мнение. Это только непросвещенным людям кажется, будто так уж легко приклеить «ярлык». Ярлык сначала надо найти, выработать формулу, которая бы приклеилась. И Каменев, захвативший власть в Москве, и Зиновьев, уже почти обожествленный в Петрограде, чувствовали, что Троцкий ведет обстрел их теплых и благоустроенных позиций.
Но Каменев и Зиновьев были людьми довольно тертыми, владевшими тысячами уже устоявшихся и бывших когда-то актуальными партийных формулировок. На этот раз требовалась формулировка емкая, хлесткая и потенциально опасная для будущей жертвы.
Загонщики, чувствуя силу вепря, начали гон. Не Политбюро — так сказать, коллегия высшего жречества, к которой принадлежал и сам автор письма, — а именно следующие инстанции, почти рядовые жрецы, Московский Комитет и президиум ЦКК квалифицировали письмо Троцкого как «платформу и попытку образования фракции». Но здесь, как при печении блинов, надо действовать быстро. Этот грузинский хлебопек был виртуозом своего дела. Генеральное сражение с барабанным боем и развернутыми знаменами.
Троцкий болен, его нет на этом заседании Политбюро, сколько раз Троцкий клял себя, что не пересилил свою болезнь и не пришел на заседание. На что он надеялся? Его так называемые товарищи совершают удивительно ловкий ход. Голос власти есть глас народа! Политбюро хлебопеков решает пригласить по два представителя от десяти-пятнадцати «наиболее крупных пролетарских организаций». О, он, Троцкий, догадывался, что будут представлять собой эти «представители пролетарских организаций».
Эти представители будут, словно казаки у царя! Когда надо было разгонять демонстрации или подавлять гражданское инакомыслие, появлялись сытые и довольные службой казаки. Но здесь, несмотря ни на что, все же случился, можно повторить, некий процедурный казус: Политбюро приняло решение о созыве экстренного пленума по поводу Троцкого в отсутствие самого Троцкого.
Он не очень любил разные заседания, которые истончали его личное время, но и не любил, когда заседания проводили без него.
Как и любой писатель, он считал, что главное в его жизни — это письменный стол.
Может быть, его и подвело это самое писательство? Он всегда старается задокументировать все перипетии своей жизни. Кроме тома основных произведений, у знаменитого писателя должны быть еще тома писем, черновиков и подготовительных материалов. Дескать, он хотел бы решить все путем дискуссий и разговоров и по возможности в привычном ему кругу слушателей. Как же так, мол, как же можно скоропалительно передавать все на пленум, не заслушав на Политбюро его собственные объяснения?
Его лишили речи и дискуссии! Его лишили возможности поблистать. Какие же льдины выковыриваются под тяжелый лязг буферов и скрежет тормозных колодок. Как иногда надо побыть отъединенным от доблестных соратников, неотрывно смотрящих в рот! Но надолго ли хватит ему этого самокритичного запала?
Лишили слова — ход вполне обычный. Не многие так называемые приверженцы демократии способны выдержать все ее стандарты. По мере возвышения того или иного деятеля ему начинает мерещиться особое положение, с которого эта самая демократическая процедура должна рассматривать его собственные деяния.
Он, Троцкий, не рассчитывал, что его товарищи по Политбюро окажутся большими демагогами, чем он сам. Он ведь уникальный умник. Его, должен он себе признаться, опять подвело честолюбие писателя. Зачем же он не только отослал свое письмо от 8 октября в Политбюро, но и снял с него несколько копий, которые запустил в интеллигентские массы?
Самиздат во все времена был надежнейшим оружием в руках интеллигенции. Письма начали циркулировать по Москве. Как он радовался этой сомнительной популярности! Тогда противоборствующей стороне не оставалось никакого выхода, как придать этой подковерной склоке за власть принципиально-демократический характер.
Он сам вынудил к удару по себе. Конечно, оппоненты уже давно искали приличного предлога, чтобы выманить недоступного и холодного, как блеск его пенсне, второго вождя революции из его затворничества. И этот вождь сам самонадеянно подставился. Политбюро хотело боя и стягивало силы.
Есть его собственная цитата, жалковатая, конечно, в своем стремлении защищаться сомнительным путем: он, Троцкий, приводит в качестве аргументов слухи, домыслы и в горячке сказанные слова. Тем не менее и эта цитата при всей ее ущербности демонстрирует механику. В своем письме от 8 октября он с горечью упоминает, что только что лишился полноты власти в военном ведомстве. За вагонным окном мелькают названия станций: всё по старинке, с «ятями».
Кажется, что весна никогда не настанет. Зима — обычное время разъедающих душу дум. А может быть, чтобы не расстраиваться, лучше ничего и не вспоминать? Но в российском характере есть саморазрушительный рефлекс горьких воспоминаний. Сентябрьский, двадцать третьего года, пленум — Ленин, к несчастью, болеет и изолирован от рычагов власти — в угоду клике Сталина постановил ввести в Реввоенсовет республики несколько членов ЦК и создать при председателе — это еще по-прежнему Троцкий — «исполнительный орган».
Это надо только себе представить, какой гигантской власти Троцкий был лишен! При живом короле вводят коллективного регента! В его полномочных руках была вся Красная Армия. А теперь он вынужден писать унижающие его инвективы.
Какой стыд! Но сейчас он заставит себя вспомнить и это. Вспоминать необходимо, чтобы извлечь уроки. Он, Троцкий, не собирается сдаваться.
Вспоминать нужно, чтобы не наделать новых ошибок. Он писал: «Недаром же т. Куйбышев на брошенный ему мною упрек, что действительные мотивы предложенных изменений в Ревсовете не имеют ничего общего с официально заявленными мотивами, не только не отрицал этого противоречия — да и как его отрицать, — но прямо сказал мне: «Мы считаем необходимым вести против вас борьбу, но не можем вас объявить врагом; вот почему мы вынуждены прибегать к таким методам».
Методы апробированы на сентябрьском пленуме. Разве теперь поддержат его представители из «наиболее крупных пролетарских организаций»? Сталин уже давно прикормил этих представителей. Глава шестая Восхождение к перевалу Айгни. Я устанавливаю рекорд в высокогорном скоростном спуске. Глава шестая Размышляя над судьбой генерала Власова, анализируя факты его биографии, его поступки, слова и мысли, легко опровергнуть любую выдвигаемую его врагами или почитателями версию.
Глава шестая Мы говорили, что генерал Власов сочинил себе бесчисленное множество биографий… Почти каждому своему собеседнику он преподносил события своей жизни так, как хотелось тому…Но все— таки это не совсем верно.
И совсем не верно, если предположить, что Власов. Глава шестая Жизнь Магомета после свадьбы. Он стремится к религиозной реформе. Его расположение к религиозным размышлениям. Видение в пещере. Провозглашение себя пророком.
Брак с Хадиджей дал Магомету возможность занять место среди самых богатых людей своего города. Глава шестая Огромная пирамида из живых людей. Пограничные войска на сегодняшний день комплектуем, будем комплектовать части Министерства Обороны», - говорит начальник Департамента по делам Обороны ЗКО Марат Есенов.
Огромная работа военными комиссариатами была проделана в годы ВОВ. Также большая заслуга военкоматов в комплектовании войск, выполнявших интернациональный долг в Афганистане, участвовавших в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Ветераны Вооружённых сил Западно-Казахстанской области сыграли в этих событиях немалую роль. В 66 году был призван как офицер, служил на Байконуре, под Москвой. Не было горячих точек. Живём под мирным голубым небом. Нашим детям, внукам хотелось бы пожелать, чтобы они любили, уважали Родину, были патриотами своего Государства», - отметил Николай Дегтярёв.
Сегодня по всей республике в местных органах военного управления насчитывается порядка 5 тысяч военнослужащих. Представители Департамента обороны надеются, что количество желающих служить в вооружённых силах будет увеличиваться. Все материалы размещенные на сайте tdk
