Погода в коноше на август
Главным итогом стало массовое возвращение на родину, но уже без денег и надежд, ибо прежнее хозяйство было продано… Конечно, живы были в памяти поколения Ксении Ивановны и повсеместная разруха и гибель людей в годы мировой и гражданской войн. Особенно привередливы жёны начальников — сколько самомнения, апломба А вот и груша наша! Маршрут от Вельска до Коноши на карте.
Не забудьте указать своё имя и контактные данные. Также Вы можете написать мне в моей группе Вконтакте Пчеловодство на Севере. Ваше имя обязательно. Ваш e-mail обязательно. Хочу представить ещё один артефакт — это статья из газеты «Правда Севера» за год. Для тех, кто хочет прочитать статью в оригинале — ссылка. Коноша — центр одноимённого района на юге Архангельской области. Географические координаты: 60,58гр с.
Просматривая недавно записки отца, натолкнулся на журнал пчеловодство за год. В нём была опубликована известная мне статья отца под названием «Неподнятая целина», в которой рассказывалось о возможностях развития пчеловодства в лесных хозяйствах Архангельской области. Отцу было тогда за семьдесят, он работал на пасеке Коношского мехлесхоза и слыл мастером своего дела.
Недолго думая, я сел в вагон местной узкоколейки и через два часа был на той пасеке. Дело поначалу казалось сугубо личным: хотелось посмотреть, что изменилось за долгий срок, поговорить с пасечником, который заменил отца.
Вместе со мной, гремя бидонами, сошли с поезда двое.
Эти бидоны, возвышающиеся на помосте медогонка, необыкновенная тишина — всё говорило о том, что сегодня тут самый напряженный момент: откачка меда. А кругом, насколько хватало глаз, полыхало алое зарево кипрея — целое море, сплошные заросли ценнейшего медоноса… У нас принято считать пчеловодство отраслью сельского хозяйства, но опыт показывает, что рекордные сборы мёда получают в лесных зонах, где растут такие медоносы, как липа, малина, кипрей, клен, смородина.
Многие из них произрастают и в наших северных лесах. Кстати, пчеловодство и возникло в лесной зоне. Об этом свидетельствует, например, свод законов «Русская правда», впервые упорядочивший такой промысел и определивший права пчеловода-бортника. Осадков выпадает В тоже время в предыдущий период, на 5. Согласно самому точному прогнозу от гидрометцентра, гисметео погода в Коноше в октябре в первой и во второй половине месяца декаде указана в сводной таблице за , , , годы.
Россия Коноша Октябрь. Погода в Коноше в октябре По нашей системе оценок, которую подтверждают отзывы туристов побывавших в России, погода хорошая в Коноше в октябре, рейтинг этого месяца 4. В городе погода прохладная. И жили если не по законам военного времени, то с фронтовой психологией и с неугасшей жаждой мщения.
Мстить хотелось и было за что. На фронтах они никогда не забывали, что было бы с ними, победи другая сторона — она не знала бы пощады. Вот слова учёного К.
Тимирязева о не столь уж давних для тех лет и поучительных временах: «Когда по улицам Версаля гнали толпы обезоруженных, связанных коммунаров, чувствительные и, конечно, религиозно воспитанные буржуазки и аристократки своими изящными весенними зонтиками выкалывали глаза этим несчастным». Гражданская война закончилась, но мятежи в Кронштадте и на Тамбовщине показали, что о победе новой власти говорить рано. Правители Советской России хорошо знали европейскую историю и пуще всего опасались повторения у себя в стране той драматической ситуации в годы Великой французской революции, когда крестьяне-шуаны в Бретани восстали против Конвента в защиту короля, когда крестьяне Вандеи повели вооружённую борьбу против центральной власти, когда из 83 департаментов 60 поднялись против новой власти.
В конечном итоге санкюлоты, голодные и разутые, но воодушевлённые революционным порывом, победили на всех фронтах гражданской войны и расчистили путь для создания Империи, но был период, когда судьба Французской Республики висела на волоске О том, что судьба Советской России с самого же начала не раз висела на волоске, можно судить, например, по такой фразе в «Записных книжках» А.
Блока зимой года: «Слух: всеобщий мир и оккупация России на 9 лет французами и англичанами для водворения порядка». Зощенко, поражавший собратьев-литераторов своей необычайной способностью говорить и писать на удивление смешно, пройдя фронт и борьбу с бандитами, бывало, применял в рассказах о комических бытовых ситуациях фразы в стиле боевых донесений: «Но они непременно рано или поздно сдадут эти свои позиции… Некоторые, впрочем, сдадут после длительных боев… И это даже наплевать, что некоторые из них отошли на другую линию и там, как видите, ведут бой… Мы их и оттуда выкурим… А вот мы сейчас их еще с флангу слегка ударим…» «Голубая книга» Вдобавок, по глобальным замыслам идеологов, предстояло «выкурить» из крестьянства психологию частного собственника и воспитать нового человека — коллективиста.
К тому же слой зажиточных хозяев-собственников — это потенциальная Вандея. Переселением убивали сразу двух зайцев: вырвать этот слой из традиционного крестьянского цикла, допускавшего известную свободу действий, и сделать свободных собственников коллективом подконтрольных пролетариев, лишённых собственности на средства производства. Верили: и вот тогда-то, когда воцарится дух коллективизма, придёт на нашу многострадальную землю царствие небесное.
Та наивная вера, что не сегодня-завтра на всей планете разгорится пожар революций, после чего повсюду на земле воцарится рай земной, не оправдалась. Не понимая причин этого, но веря в свои идеалы, вчерашние герои сабельных походов начинали искать крайнего. И спущенный сверху лозунг о нарастании классовой борьбы падал на благодатную почву. Неукротимая энергия сменялась подозрительностью и насилием: во всём виноваты враги, их надо выявлять и удалять с корнем… Конечно, первым делом ссылали на Север бывших активных участников белых армий и крестьян-боевиков из регионов, ставших для красной России своей Вандеей — из Украины, Тамбовщины, Верховажья, а также из числа сельских мироедов.
И всё же главный, хоть и не афишируемый, движущий мотив высылки массы людей — экономический. И потому в абсолютном большинстве высланные — не противоборцы и не мироеды, а большие трудовые многодетные семьи из крепких крестьянских хозяйств со всей Великороссии, Малороссии, Белоруссии, Новороссии.
На каждый сельсовет приходила своего рода разнарядка с указанием, сколько дворов надо раскулачить. Ответы с мест типа того, что «у нас в деревне кулаков нет и раскулачивать некого», не принимались. Проблему решали под лозунгом «ликвидации кулачества как класса». То есть кампания по переселению проводилась под идеологическим прикрытием в духе времени. Как через 30 лет на идеологическом фоне — энтузиазме комсомольцев-добровольцев шла столь же скоротечная и глобальная акция по срочному заселению и освоению казахстанской целины — с обязательными разнарядками в райкомах комсомола… Подлинная же цель принудительной мобилизации трудоспособного населения для насильственного переселения в безлюдные регионы страны, на Север, замалчивалась.
В итоге внезапный наплыв людей в глухомань, где не было элементарных условий для проживания, в понятии насильно сорванных с родных мест переселенцев и местного населения воспринимался как акт политической мести.
Тем более — людей везли как преступников, под конвоем, и проводилось такое переселение карательным органом — ГПУ. Если преступники, то должен быть конкретный срок наказания. Но никто никому не обещал, что через какое-то время высланных вернут на родину, хотя в иных решениях местных Советов о высылке указывался срок: выслать на два года.
Со временем всем становилось ясно: их привезли на Север не для отбывания наказания, как, например, в соседний «Каргопольлаг», а обживать этот край и добывать стране «зелёное золото». Жестоким способом велось то великое переселение народов? Но вот простой вопрос: обходится ли сегодня какое-либо государство, в том числе Россия, без кредитов?
А в те годы Россия могла рассчитывать только на собственные ресурсы. И невиданные темпы индустриализации, и победа в войне, и освоение целины и космоса давались как энтузиазмом молодых, так и выжиманием всех соков из крестьян разных поколений, особенно старшего. Историки называют два реальных пути, по которому могла двигаться Советская Россия во враждебном окружении капстран, по-прежнему боявшихся мировой революции, — по пути Сталина или по пути Бухарина. В обоих случаях предстояло решать кардинальную задачу, сформулированную Сталиным в году: «Мы отстали от капиталистических стран на лет.
Мы должны пробежать это расстояние за десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Во многом трагедию в первоначальный период переселения усугубляла организационная неразбериха. По меркам захолустья, в наши края прибыла небывалая по численности армия высланных. И хотя были строгие постановления на самом высоком уровне о своевременной подготовке к приёму людей, этот внезапный наплыв людей застал врасплох всех на местах.
Та самая структура — ОГПУ, отвечавшая за скорейшую доставку раскулаченных к месту их дислокации, теперь уже несла ответственность за сохранность доставленного населения. Но и она, при всей её военной дисциплине, не смогла предотвратить первоначальный хаос.
Если проводить параллели, то ситуация со скоротечным и насильственным переселением с массой жертв в чём-то очень схожа с той, которая возникла через десяток лет у немцев в начале войны.
Невзирая на доктрину уничтожения русской нации, практичные немцы старались найти полезное применение даровой рабочей силы — советских военнопленных, их использовали на строительстве дорог и восстановительных работах, а в связи с тотальной мобилизацией немцев-мужчин в армию пленные заменили их в промышленности и сельском хозяйстве и даже пополняли гитлеровскую армию.
Но в первые месяцы войны миллионы солдат, попавших немцам в плен, застали Германию врасплох — она не была готова принять такое огромное количество людей.
Впрочем, и не собиралась принимать, но планы молниеносной войны оказались сорванными, и пленные понадобились… А на первых порах военнопленные умирали многими тысячами — от голода, эпидемий, отсутствия элементарных бытовых условий, непосильного труда.
Итак, переселение было проведено принудительным порядком и под лозунгом борьбы с кулачеством. Но уже через несколько лет этот лозунг был отменён, даже в системе комендантского надзора установка была на лояльное отношение к высланным. Приведу выдержку из книги коношского краеведа Е.
Козьминой «Коношский район в межгубернском культурном ландшафте в конце х — е годы ХХ века» г. Северный край стал крупнейшим переселенческим центром СССР Станция Коноша стала одним из мест наибольшего скопления бесправных «колонизаторов Севера» — человек Постановление бюро Северного крайкома ВКП9б от 5 февраля года «О ликвидации кулачества как класса в Северном крае» предусматривало расселение кулацких семей отдельными, до дворов посёлками, управляемыми специальными комендантами.
В начале х годов по только что выстроенной Вельской ветке выросли посёлки Коношеозерский или шестой километр Вельской ветки , Окунёво й км , Крутобережный й км , Норменга й км , Кварзанга 45 км. При впадении речки Шенчуга в Подюгу вырос посёлок Шенчуга. По Колфондовской ветке возникли два посёлка: Сосновка 5-й км и Синцибино й км.
По Северной железной дороге на берегу речки Коноша расположился посёлок Овражное, а в десяти километрах от деревни Завандышье — п. Куклово и т. С подготовкой к строительству дело затянулось, так как переселенческое управление долго не давало планов типовых построек, а потом оказалось, что план нельзя воплотить в жизнь… На совещании комендантов спецпосёлков Няндомского района Северного края 3 сентября года начальник Няндомского районного отделения ОГПУ Киршбаум говорил о том, что хозяйственные организации смотрят на спецпереселенцев как на кулаков и обращаются с ними так же, это политически неверно… Восстановление в гражданских правах осуществлялось в соответствии с постановлением ЦИК СССР от 27 мая года, однако права на выезд с мест переселения они не получили, так как уже были включены в систему административно-трудовой армии…».
О роли треста «Мосгортоп» в судьбе высланных на Север надо сказать особо. Коношского района ещё не было, а Няндома показала всю свою беспомощность в организации широкомасштабной и скоротечной акции по расселению на нашей территории массы спецпереселенцев, обеспечению их жильём, продовольствием и предметами первой необходимости, да и далеко она от коношских пределов.
Если бы не чрезвычайные оперативные меры треста «Мосгортоп», напрасных жертв среди спецпереселенцев было бы намного больше. Трест подключил кадры специалистов-строителей Коношского леспромхоза. Столичным эмиссарам были даны широкие полномочия по мобилизации умелых местных плотников. Например, командированный Москвой на строительство спецпосёлков в Подюжском регионе житель Николаевки Пётр Фёдорович Порохин имел в своём распоряжении 16 присланных из столицы инженеров, 16 десятников из местных мужиков, строителей из числа высланных и лошадей.
Таким же строителем-организатором в составе треста «Мосгортоп» был Николай Александрович Конин, за один летний сезон построивший домов в Сосновке и возводивший другие посёлки в западной стороне от Коноши. Сотрудники ОГПУ тоже были мобилизованы в строители. Сроки возведения жилья установлены немыслимые: за полтора месяца — домов. Как говорил П. Порохин начальнику «Мосгортопа», даже чтобы сделать спичечных коробков, и то время надо.
Но возражения не принимались, а за невыполнение — под трибунал. Высланных, ютившихся в шалашах, промокших и продрогших, подгонять не надо было, они и сами торопились возвести тёплое жильё. Да и за работу Порохин платил им хорошо. Затем строились пекарни, бани, школы, больницы, клубы… Посёлки обживались и уже имели свои преимущества перед соседними деревнями коренных северян.
Из махновской столицы — на Север автор Олег Чт Июн 30, pm. Конин Из махновской столицы — на Север Былое и думы Напрашивается такое сопоставление. Помню, как рассказывал А. Чирков о времени ссылки и участи лишенцев — обычно скупо, без живых подробностей, а о своём отце, зав.
Даже когда можно было рассказывать. Не то чтобы застарелый страх сидел в печёнках, но «не рекомендовалось», поскольку вносило диссонанс в идеологический постулат: создана новая историческая общность людей — советский народ, то есть народ-единомышленник. И старые раны бередить — вроде как вносить элементы противостояния в эту новую историческую общность.
Аркадий Николаевич, на себе испытавший это самое противостояние, был всей душой за единство нации. О «новой исторической общности» новые идеологи дружно забыли. Тема о репрессиях и противопоставления одних другим оказалась в числе самых модных. Тем не менее, Ксения Ивановна Сырямкина в своём напутственном слове коношанам из Новокамска в году ни слова не сказала о тяжкой судьбе спецпоселенца. Почему на это обращаю внимание?
На начало нынешнего, XXI века эпопея спецпереселения оставалась на памяти уже второго и третьего поколения высланных — детей и внуков спецпереселенцев. Иными словами, свидетельство живой памяти как источник исторических знаний о той эпопее — это память детей, воспоминания детства. Общеизвестный пример — воспоминания С. Логинова, прибывшего в Шенчугу в детские годы. И сравнения проводились этими поколениями не с той эпохой, в которой жили их предки-родичи, оказавшиеся на Севере уже в зрелые годы, а со своим благополучным временем, и, конечно, в таком сравнении детство осталось в памяти как кошмар, за который нет прощения его виновникам.
А Ксения Ивановна Сырямкина Горпинич была уже взрослым человеком, когда со своей семьёй оказалась на Севере. Уж ей-то, казалось бы, есть что рассказать и есть кого поимённо проклинать. Но как раз от неё я не услышал проклятий, а уловил живое понимание той далёкой эпохи. Она, уже в силу своего возраста, имела своё понятие о прошлом. И в памяти её поколения живы были не только лишения, пережитые на родине в годы войн и революций.
А свежа была ещё и страшная память о волнах переселенцев за Урал и в Сибирь, уже потому хотя бы, что по своим масштабам те акции переселения намного превосходили спецпереселение в годы коллективизации. Думаю, будет уместным напомнить о той далёкой странице отечественной истории — о переселении массы крестьян из губерний, задыхавшихся от малоземелья, особенно из Украины, в Сибирь в. Писатель Н. Телешов, совершивший в году путешествие в Сибирь, в книге воспоминаний «Записки писателя» М. А взять рассказ писателя о перевозках переселенцев в товарных вагонах… Можно долго цитировать, а краткая суть в этих словах: «За Уралом я увидел страшную жизнь наших переселенцев, невероятные невзгоды и тяготы народной, мужицкой жизни…».
Переселение тех лет обернулось для огромного числа людей немыслимыми бедствиями, хотя это были не каторжники, не ссыльные, не репрессированные и переселение проводилось царским правительством в благих целях. А вот какова оценка историками переселенческой политики в годы Столыпинской реформы: в — гг.
Большинство их там ожидали, начиная с переезда в знаменитых «столыпинских» вагонах и кончая прибытием на место, полное разорение, смерти, болезни, неслыханные мучения и издевательства чиновников.
Главным итогом стало массовое возвращение на родину, но уже без денег и надежд, ибо прежнее хозяйство было продано… Конечно, живы были в памяти поколения Ксении Ивановны и повсеместная разруха и гибель людей в годы мировой и гражданской войн. А бандитизм достиг такого размаха, что у самого главы государства Ленина в Москве, когда он ехал в Сокольники, бандиты на улице отобрали машину. К тому же в районе Гуляй Поля, где жили Горпиничи, ещё и после гражданской войны гремели выстрелы, стучали копыта коней и колёса пулемётных тачанок.
А тут ещё страшный голод в е годы. Одним словом, жизнь в те времена хоть военного человека, хоть мирного обывателя не стоила ни гроша, как тогда говорили. И когда Горпиничи попали на Север, они не увидели в этом особой трагедии — их поколение было привычно к лишениям и смертям. Драма была скорее психологической: их, степных жителей, привезли в другую, неведомую, жуткую «страну, где живут одни дикари».
Эта драма сродни той, которую испытывали новобранцы, ничего кроме своей деревни не видевшие и доставленные в теплушках куда-нибудь в татарский район степного Крыма или в горы Киргизии… И прощаясь с Коношей в году, итожа свою жизнь, Ксения Ивановна не проклинала судьбу за е годы, а писала о другом: «В году я была направлена на работу заведующей клубом большого многонационального посёлка Норменга 29 км Вельской ветки , в котором проживали русские, украинцы, белорусы, татары, чуваши, мордвины и другие.
Жители были очень сплочённые, дружные, работоспособные. Работали по заготовке леса. На лесопункте были бригады стахановского движения Гузиенко, Журенкова. Особую активность проявляла молодёжь, днём она работала в лесу, а вечерами собиралась в клубе — на репетиции художественной самодеятельности для культурного обслуживания лесорубов и жителей посёлка.
Активную работу проявляли учителя Норменгской семилетней школы по ликвидации неграмотности и малограмотности среди жителей посёлка. Когда большинство мужчин были мобилизованы на фронт, тяжесть мужской работы легла на плечи женщин — заготовка и погрузка леса, а вечерами собирались в читальном зале клуба — вязали тёплые носки, рукавицы, шили кисеты для табака, готовили посылки и отправляли на фронт.
За свою работу в годы войны я была отмечена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Ушла на заслуженный отдых в году из Коношской средней школы, где работала учителем по домоводству и воспитателем интерната… Оставила я свою любимую Коношу после того, как случилось несчастье — сломала ногу, пришлось уехать к дочери. В Нижнекамске мне понравилось, здесь тепло, всё растёт — овощи, фрукты… Город очень чистый. Дорогие женщины Коноши и района! Любите цветы, выращивайте их, украшайте наш любимый посёлок.
Будьте счастливы, здоровья всем вам в новом году…» Не раз слышал на своём веку от старожилов-спецпереселенцев: оно и к лучшему, что на Север попали. Когда после войны вернулись на родину, там никого и ничего не уцелело, одно пепелище… Таковы впечатления бывших высланных о родине их предков в годы после Отечественной войны. А после давней войны — гражданской, как было? Рассказ об этом довелось услышать только от Ксении Ивановны.
Тот хутор, откуда она родом, как раз и оказался в самом эпицентре гражданской войны. Ксения Ивановна из семьи Горпинич, года рождения, родом Днепропетровской обл.
В общем, на своём хуторе Ксения не сидела. Развитая не по годам, в школу в село Покровское пошла в шесть лет, в году. Всего насмотрелась. Рассказывала: — Школа мне запомнилась больше всего тем, что всем классом вставали на утреннюю молитву, а за окнами школы — шум, крики, команды, а то и стрельба. А вся та жизнь запомнилась как годы массового бандитизма и беспредела. С по годы во всей округе — полное безвластие. Хутор — в 25 километрах от Гуляй Поля, центра махновской вольницы. Сама видела: верёвку на шею и за тачанкой через весь хутор на всём скаку… И кто только не бывал здесь Конечно, ребёнком она не очень понимала, кто в очередной раз наведался на хутор или же промаршировал, проскакал мимо.
А уже будучи взрослой смотрела фильмы о гражданской войне, и казалось: в них — словно о тех событиях на её Днепропетровщине. Зная историю, нетрудно себе представить картину: Вот промаршировала колонна в касках с шишаками, лающие команды, короткие сапоги, широкие штыки, грохочут деревянные колёса орудий… Германцы. На санях по грязному снегу проскользнул отряд с винтовками и красными лентами на папахах — партизаны.
Вот полковник в бричке со свитой всадников — необъятные шаровары, запорожские усы, папахи… Петлюровский полк. Идут матросы с чёрным флагом. Золотые погоны, кокарды, отважные лица — деникинцы-добровольцы. Скоротечный бой. После него — строгий приказ всем хуторянам явиться на майдан. На площади — толпа пленных красноармейцев.
А остальной сброд отправить в обоз, нашить погоны, нам солдаты нужны… Снова бой. Снова на майдане толпа пленных, похоже, те же самые, но уже без погон — были они красные, потом белые, теперь снова красные… — Командир, а с офицерьём что делать? Хватит, попили нашей кровушки… На рысях кавалерийская сотня — чубы, фуражки заломлены набок, лампасы… Казаки.
Налетели махновцы. Белых — к стенке, пусть все видят: мы — народная армия. Красных — в колодец, там не сразу обнаружат, мы с ними вроде как союзники… А то и просто толпы сельских мужиков с винтовками и пустыми мешками — в город, поживиться на погромах. Город потом припомнит хуторянам: эшелонами погонит на Север… То и дело — ружейная и пулемётная стрельба, оседланные кони, потерявшие всадников, наспех вырытые окопы.
Ночные привалы неведомо чьих войск, костры, пирамиды винтовок, песни — казачьи, солдатские, малороссийские, великорусские Снова белогвардейские цепи — врангелевцы торжествуют победу. Но уже вскоре хлынули белые обратно вперемежку с беженцами — в Крым и дальше — за море. Теперь о «коношском периоде» её жизни. Ксении Горпинич было 19 лет, когда всю их многочисленную семью, 11 человек, 13 марта года привезли на Север. Высадили в Коноше. Она — в сапожках, а на Севере в марте ещё зима.
Для жилья устраивали подобие деревенской риги — на пеньках устанавливали некое укрытие с нарами в три яруса на человек, с глинобитными печами. По утрам поднимались не все, покойников хоронили прямо в снегу. Когда была построена баня, Ксения с сестрой устроились на работу в баню. Затем работала на только что построенном Коношском лесозаводе, но на завод приняли без разрешения коменданта, и комендант потребовал уволить её оттуда.
До того как попасть из Коноши в подюжские края, семья Горпинич в команде высланных была отправлена в Лухтонгу, оттуда на Круглицу. Сами строили бараки, школу. Посёлок Островное тоже ими поставлен. Брат Ксении Григорий, года рождения, учился в школе как раз там, на Островном, участник Великой Отечественной войны, был ранен, после войны поселился в Донецке.
Как видим, до заключённых «Каргопольлага» эта сторона обживалась высланными. В Лухтонге Ксения была пильщиком — на нижнем складе распиливала баланы для отправки по железной дороге. Норма — воз баланов распилить за день. Отношение высланных украинцев к местным деревенским русским в ту пору было далёким от дружелюбного. Давняя национальная рознь, подогретая противостоянием в махновские времена, расцвела махровым цветом.
Местным путникам, проезжавшим из Ротковца в Коношу, не стало проходу от подростков, забрасывающих «кацапов-москалей» камнями. С передислокацией «Каргопольлага» из Каргополя в Ерцево высланных направляли оттуда кого куда, в основном осваивать и обживать район Волошской и Вельской ветки.
И следующий этап в судьбе семей этой команды — возводили посёлки по Вельской ветке: 6 км, 10, 21, 30 км, строили Шенчугу. В году Горпиничи оказались в спецпосёлке Норменга, дома для жилья там уже были поставлены. Сначала Норменга подчинялась лесопункту 10 км Вересово , потом перешла в подчинение Подюжскому леспромхозу.
Работала Ксения в лесу бригадиром на лесопункте Вересово. В бригаде — одни женщины. Все в косынках и лаптях с шерстяными носками — так удобнее работать. А с по гг. С концертами и спектаклями часто выезжали по лесопунктам и на мастерский участок Щепка у Валдеево, ездили и в Коношу на смотры. Большим успехом пользовался шумовой оркестр Норменгского клуба. Оркестром руководил Сенкевич из высланных, потом он уехал.
Лесорубы прямо из лесу шли в клуб репетировать, учителя тоже постоянно в клубе, не кичились образованием. Нина Яковлевна Завьялова, памятная в Коноше многим учитель-ветеран, в то время была в Норменге учительницей географии, вела большую общественную работу по ликбезу. Взрослых неграмотных было очень много, особенно среди белорусов. Ксении тоже приходилось заниматься преподавательской работой по ликбезу. Кино показывали от кинопередвижки, ручку кинопроектора крутили сами зрители.
Николай Курышев, тоже из высланных, был женат на Рыбкиной тётке памятного коношанам Гриши Горбенко , удивительно красивая женщина. Жили они на 6 км. Курышев руководил сводным хором Вересова и Норменги. Спорт в Норменге был развит настолько, что со всех посёлков Вельской ветки, в том числе из Вересова, на соревнования отправлялись не в Коношу, а в Норменгу.
Заводилами в спорте были Александр Михайлович Мороз и его брат Николай. Оба ушли на фронт, Александр после тяжёлого ранения стал на многие годы учителем в Коноше, а Николай погиб на войне. Из самодеятельности особенно запомнились татары — очень музыкальны и голоса замечательные.
Во время войны о концертах в Норменге не забывали — ходили в госпиталь на 2 км Печёрский посёлок. И не только с концертами, среди раненых проводили большую и разнообразную работу. Не всё у Ксении Ивановны проходило гладко. Как-то после просмотра спектакля уполномоченный «Обллита» Оляшев напустился с бранью: «Артист зелёный лук жуёт — это, что, намёк, людям есть больше нечего?
Это у вас явный вызов нашей пролетарской власти! В общем, усмотрел «политику» в том злополучном эпизоде с луком. Впрочем, «оргвыводов», за которыми вполне могли быть карательные меры, не последовало. Ксения Ивановна растолковала чересчур бдительному уполномоченному мизансцену, видно, он и сам понял, что его бдительность может показаться глупостью в глазах серьёзных людей, в общем, не дал «делу» ход. В другой раз комендант вызвал — предложил написать донос на немку.
Писать не стала. Зло затаил, высадил с поезда, когда поехала, не отпросившись, к сыну-инвалиду. В военные годы фактически не осталось мужчин, приходилось в посёлке и лесопункте, помимо клубной и просветительской работы, заниматься всем на свете, в том числе вести и профсоюзную работу.
И похоронки разносить — «Ксения Ивановна, вам нести, больше некому». Когда разносила по адресам, скорее выскакивала из дома, чтобы не слышать жутких причитаний жён и матерей по убитому мужу и сыну. А когда у самой у неё погиб, в последних числах сорок четвёртого, в Венгрии брат, лейтенант Иван Горпинич, неделю не поворачивался язык сказать об этом матери… Когда в году пришло сообщение о выброске диверсантов, девушки участвовали в патрулировании в посёлке и дежурили на дорогах по два человека.
В году Ксения познакомилась с Тихоном Сырямкиным. А жил он в Коноше, и вот, по выходным ходил пешком или добирался на товарнике до Норменги. Обратно в Коношу шёл пешком по шпалам, а если был попутный товарный поезд, то на подъёме, когда поезд замедлял ход, Тихон заскакивал на тормозную площадку вагона. И так не год и не два, а семь лет! В Коношу из Норменги Ксения смогла переселиться лишь в году.
Первые цветоводы автор Олег Чт Июн 30, pm. А когда привезла из санатория ребёнка-инвалида, с работой пришлось расстаться. Но времени даром не теряла, в детдоме на 6 км поучилась шитью, и в дальнейшем в Коношской средней школе стала вести домоводство, в этом деле была первопроходцем. Выйдя на пенсию, ещё семь лет работала санитарочкой в медпункте вагонного депо у фельдшера В. Василий Михайлович поныне памятен старожилам как завзятый театрал, один из зачинателей Коношского народного театра.
Ксения Ивановна была довольна работой в медпункте — по-прежнему в общении с людьми, да и квартира рядом. Скромная должность санитарки не мешала ей проводить работу по благоустройству на широкую ногу — организовывала вагонников, единомышленников на воскресники.
В годы, когда начальником ВЧД был Самотуга, у конторы леспромхоза выросла аллея из акаций, которую коношане окрестили «Сырямкиной аллеей». Да и после ухода на заслуженный отдых не стала домоседом — постоянно на людях и с людьми, была как бы эпицентром той активности коношанок, которая позднее организационно оформилась в деятельность женского клуба «Северянка» при С. Ерёминой и была продолжена при Н. Горюшкиной и М.
Но Почётным жителем Коноши К. Сырямкина названа не за успехи в труде и не за ту многолетнюю общественную деятельность, когда человек становится везде полезным, всем нужным и на слуху у всех. А за её вклад в красоту и за ту душевную радость, которая зовётся цветоводством. И это закономерно, что в числе первых «почётных», наряду с производственником, учителем, врачом, была названа и цветовод Сырямкина.
Нет смысла сравнивать её, как цветовода, с сегодняшними участниками районных выставок цветов и плодов. Со времён Сырямкиной много воды утекло, нынешнее поколение цветоводов ушло далеко вперёд. Да и среди первых цветоводов, по мнению В. Богачевой и других цветоводов, К. Сырямкина уступала другой подюжанке — А.
Костомаровой и коношанке-учительнице Анне Андреевне Смирновой. Заслуга Ксении Ивановны в другом. Она создавала вокруг себя ауру всеобщего увлечения цветами, тормошила, воодушевляла, собирала коношанок для общения и обмена опытом. Если озеленение улиц можно было успешно проводить за счёт массовости, то цветоводство — призвание увлечённых, их тоже надо растить.
Зарубина по праву называют преобразователем Коноши. Своего рода преобразователем стала и К. Вся эта работа «за кадром» в один прекрасный день обернулась появлением целой плеяды таких вот увлечённых цветоводов и цветы из экзотической редкости для грязной болотной Коноши превратились в необходимый и привычный компонент улиц и дворов посёлка.
В году я наведался к Сырямкиным — хотел выяснить, почему у меня в палисаднике плохо растёт яблоня. По садоводству главным авторитетом в то время был Тихон Фёдорович. А Ксения Ивановна всё пыталась увлечь меня разведением цветов. Я отговаривался: какие сейчас цветы? Уже осень. Она прямо воспрянула вся: — Да ведь осенью и надо их садить.
Посадочные материалы таковы: тюльпан — луковица, пион — черенок, роза — корешок. Их как раз и садят осенью. В нашей оранжерее тюльпан не растёт — там слишком тепло. Цветок неприхотлив, зато как красив! Садят луковицу на глубину 12 сантиметров, до морозов она успеет дать ростки. На зиму укрыть еловыми ветками — просто и надёжно. Пион требует побольше времени. Его садят делением кустов и после этого он растёт много лет без пересадки… Продолжим наш рассказ о первых цветоводах. Иных, как и К.
Сырямкиной, уже нет на сегодняшний день год , но они оставили свой добрый след в самых различных сферах жизни Коноши, в том числе памятны как пионеры цветоводства в райцентре. Это учительница Коношской семилетней и Лесозаводской школ Романова Лидия Александровна, чьё усердие в разведении цветов на пришкольных участках расходилось широкими кругами среди населения. Это бывшие редактор районки Ерёмина Серафима Ивановна и зав. Сначала несли на выставку у кого что есть, пока этого «что есть» было немного.
Это сейчас всевозможных семян и рассады, как и изданий по цветоводству, в продаже — бери не хочу, а раньше количество клумб и число цветоводов в Коноше полностью зависело от энтузиазма первых подвижников, которые опекали новичков-последователей и делились с ними, обменивались семенами.
На районных выставках цветов на первых порах большого разнообразия в сортах не было, букеты отличались в основном количеством в них цветов, участники соревновались прежде всего в фантазии, декоративном своеобразии, необычном названии букетов. Особенно горазда на выдумку была Ангелина Гудимова, её выставочная комбинация «На солнечной поляночке» поныне памятна ветеранам.
Сенсацией были общеизвестные цветы, но нескольких сортов. Даже из числа ныне общеизвестных — гладиолусы и флоксы — были экзотической редкостью, как бы элитой. Всё ширились ряды цветоводов, и они уже соревновались между собою иначе: кто удивит всех редким сортом, необычной «изюминкой» самого букета.
Пашкова Светлана настолько поразила всех своим невиданным «амарантом» во всю стену, что получила особый приз от Сергея Серова — фотоаппарат. Каждый год приносит новые диковинки.
Физалис, паслен чёрный, целлозия гребенчатая, пёрышки, майва, петуния, гортензия, львиный зев, цинния, декоративный подсолнух… Активными участниками выставок стали детсадики с «Теремком» во главе. Приз «Теремку» от С. Серова — газонокосилка — ещё одна примета «цветочного» преображения Коноши: вряд ли ещё в каком-нибудь районе участники выставки получали такой приз.
Немалую лепту в преображение облика посёлка, в благоустройство территории вносит Коношская церковь Серафима Саровского с её батюшкой и прихожанами, а также Надежда Новосёлова из коммунальной службы. Уже более десятка лет в числе организаторов этого женского движения — Т. Ильинцева Романова , при ней традиционные выставки цветов как бы обрели второе дыхание в новом импульсе: к цветам добавились в число любопытных экспонатов и огородные плоды.
Все эти годы энтузиасты-огородники стараются перещеголять друг друга диковинками, доселе невиданными или же требующими больших трудов, умения и терпения. Уже не один сезон нет равных Решитовой Ираиде Никитичне в выращивании огородных и садовых редкостей, лечебных трав и корешков вплоть до женьшеня.
Рачко Василий удивил всех двухпудовой тыквой на бархатной подушечке. Аристова Мария произвела фурор черникой «форте»… Например, выставка цветов и плодов Пичугина Лидия одна из первых совместила приятное с полезным: фантазию и красоту букетов и вкус отменных садовых ягод, к тому же у неё шиповник-рекордсмен.
Ганина Вера Дмитриевна — сухоцвет, балконные помидоры, впервые амарат. Прокушина Нина Васильевна — тыква 16 кг, причудливой формы турнепс.
Чеплагина Зинаида Ивановна — лекарственные травы. Кропачева Серафима Салимовна — редкостная цветная капуста. Шабалдины Нина и Галина Михайловна — удивительные бобы и горчица листовая, физалис. Рачко Василий Романович — огромный кочан капусты и такая же тыква.
Тришина Лидия Авенировна — морковь 25 см, королевский тахис, бархатцы, брюква. Отюнина Нина Семёновна — прекрасные георгины. Михеева Татьяна Васильевна — яблочки, ландыши. Кротова Анна Ивановна — тахис. Злобина Александра Алексеевна — грибочки, свёкла, морковь… Жигоцкая Нина Фёдоровна — кабачок-рекордист, внушительных размеров перец сладкий, красный. Милютина Варвара Фёдоровна — свёкла-рекордист. Коротких Елизавета Феодосьевна — красная сморода глаз не оторвать… По итогам очередной выставки ведётся своего рода Книга рекордов Гиннеса с указанием автора экспоната, веса, размера и сорта плода или растения, есть рекордные экземпляры, не превзойдённые за пять и более лет.
Книга — ещё одна «изюминка» Коноши. Победителям очередной выставки вручаются, помимо призов, садовые перчатки, у иных призёров накопилось до 20 пар таких перчаток. Это тоже традиция, присущая только Коноше. Прибывшая в Коношу с мужем-военным Н. Мищенко запомнилась коношанам-цветоводам обилием незабудок, цветами голубого и красного льна и энергией энтузиаста — она дала новый импульс в популяризации цветоводства среди уличных дворов.
Покорила всех бескорыстная, искренняя преданность цветоводству, увлечённость и щедрость души Надежды Семёновны. А какие удивительные цветы привозила Надежда Мищенко из своей родной Белоруссии! Другие везут вещи, наряды из городских магазинов, а она — цветы. Заботливо упакует, чтобы выдержали нежные создания дальнюю дорогу.
Ярко-оранжевая купальница декоративная, колокольчик персиколистный, лобелия разноцветная, «солнышко»… Однажды привезла гигантскую виолу, это «анютины глазки» ярко-кирпичного цвета, очень крупные. Привозила не менее двадцати сортов фиалок… Летом Н. Мищенко непременно уезжала в отпуск на свою родину и ухаживать за комнатными и балконными цветами просила опытного цветовода — М.
Мария Феодосьевна поражалась: в квартире повсюду — на столах, на подоконниках, на балконах, подвешенные, на подставках — 92 горшка с цветами! Чтобы полить такое цветочное изобилие, надо много воды, а поливать сразу из-под крана нельзя, так Мария Феодосьевна отстаивала воду для полива целыми вёдрами. Земельного участка у Мищенко не было, а она умудрялась, помимо моря цветов, выращивать на балконе ещё и помидоры.
Там же выращивала кусты роз. Ветераны-цветоводы, прежде всего Мария Феодосьевна, помнят о Надежде Семёновне и не дают угаснуть памяти о ней в Коноше — каждый год отмечают годовщину её кончины… Не все цветоводы — непременные участники районных выставок. Например, Н. Шемякина Васильева участвовала где-то раза два-три, не больше, но без цветов себя просто не мыслит. Как она признавалась знакомым, цветы — на втором месте в её жизни на первом месте семья , и ни с чем не сравнить ту красоту, которую они приносят в жизнь.
У каждого — свои кумиры. Надежде Шемякиной больше всего запомнились два цветовода. Учительница А. Смирнова приобщила её, тогда ещё совсем молодую Надю Васильеву, к этой красоте. Когда увидела астры нежно-розового цвета, выращенные на пришкольном участке Анной Андреевной, лишилась покоя, видела эти астры во сне.
С тех пор она «заболела» цветами. Вторым цветоводом она называет Надежду Мищенко. Ни разу не участвовала в выставках Светлана Константиновна Козицына Колесова , живущая в двухэтажном каменном доме за больницей, недалеко от К. Тем не менее, вот уже много лет благоухает и переливается всеми цветами цветочной радуги не только весь двор у дома, а и сам дом — его стены там, где квартира Козицыных.
Большое искусство, настоящий талант цветовода во всей этой красоте, кто ни идёт мимо, особенно если это прохожий, понимающий толк в цветах и в их выращивании, обязательно остановится, залюбуется в сезон цветения.
А этот сезон у Светланы не прерывается ни на день с весны до поздней осени: отцветают одни — распускаются другие, все в свой срок, каждый посажен с любовью и со знанием дела… Каждый сезон приносит новую моду. Нынешнее поветрие в Коноше среди молодых цветоводов — выращивать расторопшу, валерьяну, уличные цветы в горшочках и дворовых вазах. Например, георгины низкорослые боятся даже слабых заморозков и на клумбе далеко не всегда продержатся до 1 сентября для внуков в школу, если их не укрывать, не утеплять, а в горшочках в любой момент их можно убрать от холода.
Хороши в горшочках и вазах петуния, настурция, «весёлые ребята»… И снова в моде астры, пионы, розы…. Чудо-пионы автор Олег Чт Июн 30, pm. Конин Чудо-пионы Наши редакционные компьютерщики с сентября года не числюсь в редакции, а по привычке всё ещё «наши» «выудили» из Интернета серию откликов на газетные публикации в «Коношском курьере».
В абсолютном большинстве отклики хвалебные, есть два с брюзжанием, а один — резко недовольный: «Да у меня на такие собака гадит!!!
Больше писать не о чем???
